Алла Прокудина, п. Бачатский
Подсолнух
А мир с ним разговаривал…
На углу нашего шлакоблочного дома, между стеной и тротуарной дорожкой, вырос Подсолнух. В тисках бетонных плит он спокойно подрастал и даже набрал цвет. Я ходила на сад: поливала, рыхлила, подкармливала. На обратном пути мне захотелось подбодрить растение:
- Ну как ты? – спросила.
- Нормально, – ответил Подсолнух.
Однажды он рассердился:
- У тебя что своих дел нет?
- Полно, – созналась я.
- Вот и займись ими, – отфутболил меня Подсолнух.
И я вернулась к своим дневниковым записям.
Обрывок разговора отца с мамой на нашей маленькой кухне стал предметом моего рассказа: «И тогда я отправил пацанов заменить Ивана Чернова на пастбище. Только с ним, примчавшемся на своем огненном Ястребе, мы и справились, – папка помолчал и добавил, – ни разу мужик не отказал».
Ферма – живое производство. То корова на водопое ногу сломает, и, ошеломленная страданиями, не подпускает к себе никого. То молоковоз вовремя не придет, и молоко из цистерны вновь переливают во фляги, чтобы поставить в чан с холодной проточной водой. А уж если вырвутся по весне из загона разыгравшиеся быки с кольцами в носу, увлекая за собой хороводом пол стада, попробуй-ка, разверни озорников. Да мало ли.
Иван Чернов, высокий, жилистый, неутомимый в любом деле немой мужик, летом трудился пастухом, а зимой скотником на ферме. Детьми мы сторонились и побаивались угрюмого дядьку, похожего на цыгана. Селяне же уважали сурового безмолвного крестьянина, не раз приходившего им на помощь.
Большой деревянный дом, где он жил с женой Анной и двумя детьми, стоял на крутом берегу Ини. Ни жена, ни дети недугом Ивана не страдали. Сашка, мой одноклассник, спортсмен и драчун, такой же смуглый и высокий как отец, ушел в техникум после восьмого класса. Их дочка Лида, худенькая красавица с чертами Серовской княгини Юсуповой, училась двумя классами старше. Спустя годы, я понимаю, ее очарование – от молодой Анны.
С детства Иван, отвергнутый шумной ватагой мальчишек, дружил с рекой. Иня встречала его высокой волной, а в штиль ласкалась о босые ноги. Заматеревший на полевых работах и в бесконечных уличных драках парень по нескольку раз переплывал реку, не чувствуя усталости, и подолгу сидел на берегу, любуясь неповторяющимся закатом.
Перед восходом летняя Иня искрилась розоватым перламутром и целый день меняла наряды до вечернего сиреневого бархата, но самые обворожительные набрасывало уходящее за горизонт солнце.
Не со всеми река ладила. Несколько лет назад ослепленный солнечными лучами Иван, подплывая к пирсу, не заметил неподалеку барахтающегося мальчугана. И лишь оглушенные отчаяньем, молящие о помощи глаза матери заставили его обернуться. Он набрал полную грудь воздуха и нырнул, подхватив обессиленное тело мальчонки. Мальчонка уже в армии отслужил, а мать, по-прежнему, глядела на Ивана благодарно, обнимала при встрече. Ко всему прилагалось крепкое рукопожатие отца и туесок гостинцев для семьи.
Тишина многоцветного мира научила Ивана Чернова понимать людей по тому, как они смотрят на него. Его проницательный взгляд подмечал их настроение, отношение к нему, и, в целом, характер. Глаза, наполненные болью и слезами, оставались в памяти надолго.
На первых порах удачливые ловкачи и салаги разглядывали немого с ухмылкой и недоверием. Но только вначале…
А какие чертовски-привлекательные шалуньи засматривались на отчаянного, не знающего устали мужчину. Нет – дома ждала Анна. Вопреки всем и всему она подарила Ивану детей.
Пастух вернулся на луг, бросил седло на траву и отпустил коня на свободу. В пекле сегодняшнего дня продолжали мелькать глаза его товарищей: жесткие, решительные, порой, безжалостные, и, наконец, торжествующие и счастливые. Он жадно закурил и только сейчас заметил, что потерял ботинок. Иван улыбнулся: давно пора.
Завтра они вместе с сыном пойдут в магазин и купят две пары – модные и не очень.
*****
Я дописала рассказ, и на следующий день сфотографировала Подсолнух. Он напоминал мне Ивана...
Читайте рассказ «Февральские прогулки»
